Поездка с Конором МакГрегором. Часть 1
17 февраля 2017 admin 0 Comments
В первой части интервью корреспонденту GQ Конор МакГрегор делится секретами своего колоссального успеха, впечатлениями о сестрах Кардашьян и воспоминаниями о божественном загаре незнакомца с Пятой авеню.
На днях Конор МакГрегор потратил в магазине Dolce&Gabbana в Лос-Анджелесе 27 000 долларов, затем, как всегда, отправился пить кофе, пока работники магазина усердно паковали все, что он накупил.
«В последнее время это для меня обычное дело», — говорит он. Его помощники и друзья уже привыкли ждать. Если тратишь такие огромные деньги, без терпения не обойтись. В общем, он ждет, затем ему звонят из магазина, затем звонят еще раз, потому что ошарашенные продавцы снова и снова находят в куче шмоток вещи, которые они забыли посчитать — пару обуви, нагрудный платок, — и теперь они застенчиво интересуются, можно ли еще раз провести оплату картой Конора. Совет продавцам люксовых товаров во всей Америке и Европе: не делайте этого. Метод коммуникации МакГрегора не предусматривает излишней учтивости. И в случае чего он не потребует разговора с менеджером.
— Я просто сломаю челюсть, — говорит он, пережевывая слово «челюсть», как самую кислую жвачку на свете. — Я трачу 27 000 долларов. И это где-то в восьмой раз за последнюю неделю. И они не могут просто положить в пакет долбанный нагрудный платок? Вы что, бл***, серьезно?
Не то, чтобы Конор хотел получить что-то за бесплатно. Дело лишь в уважении. Да, сейчас МакГрегор богат, но он до сих пор дерется, чтобы заработать на жизнь. Да и не просто дерется; он тащит на себе весь UFC, как в свое время тащила Ронда Роузи, до ее первого нокаута, после которого восстанавливалась целый год.
За время ее отсутствия — всего за пару месяцев — МакГрегор стал лицом всей лиги, которую в итоге продали за 4,2 млрд долларов. Насколько велика в этом заслуга самого МакГрегора — этим вопросом Конор задается все чаще. Он провел десять поединков за последние четыре года (девять побед, большинство из которых было добыто зрелищными нокаутами, и одно поражение от соперника, которого Конор победил в следующем же бою), и это пробудило интерес к смешанным боевым искусствам у тысяч, если не миллионов, людей. В один прекрасный день он, может быть, и отправится на постоянное место жительства в курортный Аспен или Давос, но сейчас его гражданская жизнь, по словам самого МакГрегора, представляет собой распитие текилы в особо крупных объемах, покупку чудесных горчичных гольфов от Gucci и вообще шопинг на деньги, заработанные превращением опасных дяденек в безжизненные колоды.
Он никогда не страдает от одиночества и очень редко имеет возможность отдохнуть. Ему больше по душе шумные компании — ассистент его агента, два охранника, оператор, забитый татуировками приятель Чарли и кучка непонятных персонажей ирландского происхождения без какой-либо конкретной функции. И в центре всего этого он — Конор МакГрегор собственной персоной, рикошетит от вышеперечисленных людей, как перевозбужденная молекула.
При ходьбе Конор слегка подпрыгивает. На шаг впереди всегда идет его острый подбородок. Его борода на вид мягкая и пушистая — к ней и правда хочется прикоснуться, а многие отдали бы за это свою жизнь. На носу небольшой шрам. И в довесок — у него непропорционально огромная задница; видимо, так задумано. Как будто встроенный дополнительный аккумулятор.
Его автомобиль всегда сопровождает конвой. Он превращает парковки в кислотные трипы: там зеленый Ламборгини припал к земле, будто монах молится на коленях; там серый Роллс-ройс с оранжевым салоном, как дородный метеорит на отдыхе; черный Додж Челленджер — куда ж без маслкара; ну и большой черный Эскалейд, естественно. О такой флотилии мечтает каждый школьник.
Солнце садится, зима уже на исходе, а мы находимся на огромном складе в центре Лос-Анджелеса, фотографируем МакГрегора.
Когда мы закончили и он со своей компанией выплыл наружу, уже стемнело. Ключи от машин раздаются как попало — никакой логики не наблюдается. Чарли садится в Ламборгини, при этом даже не может найти выключатель фар. Он несколько раз переспрашивает, не знает ли кто-нибудь, как их включить. Мы с МакГрегором завалились на заднее сиденье Роллса, в уютную маленькую обстановочку. Один из охранников, крупный, молчаливый и ответственный парень, занял место за рулем. Конор ерзает туда-сюда, наклоняется и все время смотрит в глаза.
Он показывает мне фотографии понравившихся в последнее время прикидов на телефоне.
Какое-то время он серьезно интересовался костюмами, а теперь все больше по кроссовкам и вязанным свитерам. Рассказывает, что в Ирландии теперь полно мини-МакГрегоров, просто толпы молоденьких парнишек с бородами в жилетках, одетых с иголочки — как он — и ищущих драки.
— Они все немного хотят быть мной, все ребята. Отвечаю.
— И что вы думаете по этому поводу?
— Ну что сказать, я их не виню. Если бы я не был собой, я бы тоже хотел быть таким.
И такой человек может позволить себе достойный отдых.
— Это путешествие на 2 млн долларов. Одна неделя, 2 млн долларов.
Он заслужил свой перерыв. Отпуск. Поэтому мы и направляемся на Малибу, где он снял себе огромный каменный домик у моря.
— Задолбался я.
Единственная его цель в данный момент — расслабиться.
— Вы имеете ввиду… Кардашьян?
— Да, я б посмотрел, как на них выглядят эти толстые задницы.
— Хотите восхититься со стороны?
— Да не восхититься. Восхититься? Да не. Как там говорят… Никогда не кланяйся п**де, старина. Я только посмотреть хочу. Гляну, и все.
Он устал еще на фотосессии, но теперь просыпается. В глазах снова появляется привычный озорной блеск. Вчера он слишком долго гулял. Проводить время на людях весело, говорит он, но только до тех пор, пока эти люди не подбираются слишком близко.
— Народ считает, что я знаменитость. А я не знаменитость. Я бью людям рожи за деньги и ради удовольствия, — признается Конор. Роллс-ройс тем временем катит на запад.
Внезапно он поворачивается, будто его только что осенило.
— А знаешь что? Мне нравится все, о чем мы сейчас с тобой болтаем.
Конору по душе эта беседа. Он чувствует себя в своей тарелке.
— Но только мне надо будет почистить статейку, прежде чем она выйдет. Понимаешь, нет?
Конечно, понимаю. Но это не в нашем стиле. Такова политика GQ. Я прокашлялся, МакГрегор нахмурился. Я уже видел это выражение лица. Никогда не представлял, что оно будет обращено на меня.
— Я щас тебя вышвырну на дорогу и перееду этой машиной, — говорит он, глядя прямо мне в глаза.
Я заикнулся. Может его люди поговорят с моими людьми и решат проблему? Долгая пауза.
— Ну ладно. Договорились.
Угрожающее выражение сошло с его лица как не бывало. Его сменила легкая ухмылка.
— Да не парься. Тебя ж только что чуть на дорогу не выбросили.
В своем дебютном бою в UFC против бывшего бойца ВВС Национальной гвардии США Маркуса Бримейджа МакГрегор приседал, прыгал-скакал в своей привычной обезьяньей манере; затем серия смертоносных апперкотов — и Бримейдж отдыхает на канвасе. Ирландцу хватило всего одной минуты и семи секунд.
Остальные бои были более-менее похожи на первый. Во втором раунде поединка с Максом Холлоуэем Конор порвал переднюю крестообразную связку колена, растянул медиальную коллатеральную связку и заработал разрыв мениска, но это не помешало ему единогласным решением судей одержать победу.
— Думаю, надо было просто оторвать себе ногу по колено и лупить ею Холлоуэя, — сказал ирландец на пресс-конференции после боя.
В конце 2015 года Жозе Альдо был повержен всего за 13 секунд. 13 секунд! За это время Альдо успел просто оказаться в зоне досягаемости левой руки МакГрегора.
Родители Конора уверяют, что их сын родился со сжатыми кулачками.
— Я, бл***, дрался всю свою жизнь.
Слушать его — одно удовольствие. И он об этом прекрасно знает. Иногда кажется, что в этом и проявляется его щедрость — в количестве слов, которые он дарит собеседнику, в неимоверной эмоциональности.
— «Да он просто клоун! Он балабол!» Я сто раз слышал эти слова за свою карьеру, — говорит он мне. — Но потом эти ребятки ложились спать посреди октагона.
МакГрегор любит поговорить и до боя, и после боя.
После победы над Эдди Альваресом Конор выхватил микрофон и произнес следующие слова:
— Я провел всю свою жизнь, вырубая собственных товарищей. Я постоянно цепляю и провоцирую всех за кадром. Я высмеивал всех своих конкурентов. И сейчас просто хочу от всей души попросить прощения… ни у кого! Двукратный чемпион делает все, что захочет!
Конор между делом пытается поделиться секретом своего успеха.
— Никто не работает так чисто, как я. Мои удары чистые. Мои удары точные. Посмотрите на Нейта. Нейт весил 200 фунтов. Когда я сбил его с ног, это было похоже на выстрел снайпера прямо промеж глаз. Он упал, как мешок с говном. Вот это я умею.
— Можете объяснить, как это работает в техническом плане?
Он улыбается, как будто специально готовился конкретно к этому вопросу.
— Главное — это яйца. Я просто очень уверен в себе, и уверенность эта идет от моих огромных яиц. Всегда знаю, что если вмажу кому-то, он упадет. Такие дела.
Когда-то, говорит Конор, его волновали только бои. Но в прошлом году он зашел в (очередной) бутик Dolce&Gabbana на Пятой авеню в Нью-Йорке, где встретился с незнакомцем, подъехавшим на Феррари.
— Он светился, загар был бронзовый — почти как золото, — вспоминает МакГрегор. Этот парень выглядел, как бог. — Вот есть разный загар: калифорнийский, испанский, от катания на лыжах. Это уникальный загар. Есть еще яхтовый загар. А этот был просто прекрасен. Этот был золотой.
У незнакомца был идеальный загар. Эталонный. Самый богатый загар, который МакГрегор когда-либо видел.
Оказалось, что этот джентльмен владеет зданием, в котором они в тот момент находились. И миллионы долларов из года в год он получал практически за просто так.
Они немного поболтали. В конце концов, новый знакомый сказал фразу: «Вы, бойцы, как дантисты: не удаляете зубы — не получаете деньги».
От этих слов у Конора как будто крышу снесло. Раньше он жил, как хотел. Просыпался, когда хотел, тренировался, когда хотел. Ничего не делал, когда хотел. Но после встречи с этим человеком он понял важную вещь: бои — это лишь одна возможность из многих.
Продолжение следует
GQ